При такой популярности произведений Лема режиссёров, хотевших воплотить их на экране, хватало. Однако, судя по всему, экранизировать произведения Лема было сущим проклятием. Кто бы ни брался за это неблагодарное дело, мог поставить всё на то, что автору экранизация не понравится, и тот не преминёт сообщить о своем недовольстве всей мировой общественности в максимально доходчивой форме. Досталось практически всем, за редчайшими исключениями.

Вот мнения Лема по поводу этих экранизаций. Цитаты взяты из серии интервью Станислава Береся «Разговоры со Станиславом Лемом» (1981−1982), интервью Лукаша Мацеевского «Душевный покой» (2000) и интервью журналу Lampa (2002). За все эти годы отношение Лема к режиссёрам и сделанному ими ничуть не изменилось!

О фильме «Безмолвная звезда» (1960), экранизации романа «Астронавты» от режиссёра Курта Метцига в совместном производстве ГДР и Польши: ««Безмолвная звезда» была ужасной халтурой, бессвязным соцреалистическим паштетом. Для меня это весьма печальный опыт. Единственной пользой от реализации этой халтуры была возможность осмотреть западную часть Берлина. Стены, делящей Берлин на две части, ещё не существовало, поэтому в перерывах между постоянными ссорами с режиссёром я вырывался на западную сторону…»

О фильме «Дознание пилота Пиркса» (1978), экранизации повести «Дознание» из цикла «Рассказы о пилоте Пирксе», снятой режиссёром Мареком Пестраком в совместном производстве Польши и СССР: «В этом фильме всего несколько приличных сцен. От всех остальных веет халтурой и тоской. Режиссер не пошел ни в сторону сенсационности, ни в сторону интеллектуализации, ни в какую другую сторону. Когда кто-либо спускался по движущейся лестнице, это тянулось полчаса; когда стартовал аэроплан, камера пялилась на него, как баран на крашеные ворота. Нет в фильме ни изюминки, ни запала. Всё там получилось каким-то провинциальным и напоминает мне окрошку».

Об экранизации спектакля «Путешествия профессора Тарантоги» (ФРГ): «Когда недавно, пару лет назад, я согласился на съёмки спектакля по «Путешествиям профессора Тарантоги» на западногерманском телевидении, то потребовал очень высокий гонорар. Такой огромный, что они запротестовали, объясняя мне, что таких ставок вообще не бывает. Я им тогда ответил, что это никакая не ставка, а только денежное возмещение за боль, потому что знал, что всё чудовищно испортят».

И, конечно же, о «Солярисе» — точнее, о двух разных «Солярисах»: о снятом Андреем Тарковским в 1972 году и о снятом Стивеном Содербергом в 2002 году. Сначала от души прилетело Тарковскому — как в реальном общении с Лемом в 1969 году в Москве, так и потом: «К экранизации у меня принципиальные возражения. Во-первых, я хотел бы увидеть планету Солярис, но, к сожалению, режиссер не предоставил мне такой возможности, поскольку делал камерное произведение. А во-вторых (и это я сказал Тарковскому во время одной из ссор), он снял совсем не »Солярис”, а »Преступление и наказание”… Окончательный внутренний смысл фильма диаметрально отличался от того, что нёс роман. Я считал, что космос — это резиденция явлений и загадок, которые стоит познать, замыслом же Тарковского было показать, что это место весьма неприятное и даже ужасное и что оттуда надо как можно скорее возвращаться на Землю…»

Но потом дошла очередь, конечно же, и до Содерберга. Всем должно достаться, не уйдёт никто! «Содерберг сделал »Солярис” — я думал, что худшим был »Солярис” Тарковского… Мне ведь не говорили, чтобы я соглашался, потому что заработаю денег, а только »вы не имеете понятия, какие технические возможности есть у Голливуда”», и я поверил. Я не предполагал, что этот болван, извините, режиссёр, выкроит из этого какую-то любовь, это меня раздражает. Любовь в космосе интересует меня в наименьшей степени. Ради Бога, это был только фон».

Можно, конечно, сказать, что Лем не понимал и не ощущал законов, по которым строится кинематография. Не зря экранизация «Соляриса», понравившаяся Лему (телеспектакль, снятый в 1968 году в СССР Борисом Ниренбургом и практически добуквенно следующий роману — что неудивительно, ведь Лем и был сценаристом), оказалась практически забытой. Её не смогли спасти даже такие актёры, как Василий Лановой (Кельвин) и Владимир Этуш (Снаут). Это было скучно и малосмотрибельно. Сходная ситуация сложилась и с фантастической комедией «Слоёный пирог», вышедшей на экраны в 1968 году. Снятая по сценарию Лема величайшим польским режиссёром Анджеем Вайдой, она вроде бы была обречена на успех… но никто, кроме завзятых вайдолюбителей и лемоведов, о ней и не слышал.

Однако сотрудничество с Лемом сулило проблемы не только режиссёрам. Вот, например, что Лем думал про издателей: «Издатели — это люди, которые совершенно не разбираются в литературе. И кажется, что это им действительно не нужно. Они ждут откровения, живут мифом бестселлера. И что интересно, даже не могут отличить книгу, которая имеет шанс стать бестселлером, от книги, у которой нет ни малейшего шанса. Это такие торговцы хлопком, которые не отличают хлопок от перьев».

Другая версия причины для подобных высказываний — его… как бы сказать повежливее к юбиляру… достаточно сложный характер. Тут вряд ли можно поспорить — «это дубли у нас простые», а пан Станислав явно был не из дублей — но неужели всё дело только в склочности и неуживчивости?

©️ Татьяна Луговская